Евгений Сартинов - Охота на выбивание [СИ]

— А вы вроде, не сильно печалитесь о смерти Сомова? — высказал свое наблюдение Астафьев.

— Не тот он человек, чтобы долго по нему страдать. Противный старикашка с всегда холодными пальцами.

Юрий хотел спросить, откуда она знает, что у того холодные пальцы, но тут открылась дверь, и зашел муж Веры. Астафьев снова отметил короткий, озабоченный взгляд в их сторону, Зотов словно оценивал взаимное расположение обоих собеседников.

— Вот, моя горизонталка. «Зауэр», ручная сборка, между прочем.

Юрий переломил ружье, глянул на свет в стволы.

— У вас один ствол нарезной? — спросил он Зотова, хотя и сам прекрасно видел спиральные следы проточки.

— Да, малокалиберный патрон, пять сорок пять.

Тут начали подходить со своими ружьями и остальные охотники. Это было самое разнообразное оружие, и горизонталки, и вертикалки, но с нарезкой оказалось только у Зотова.

— Что ж ты нарезное то ружье на утиную охоту притащил? — спросил Соленов у предпринимателя.

— Да, собирался в второпях, а чехлы у них всех почти одинаковые, прихватил вместо дробовика вот это, — отмахивался Зотов. — Тут уж хватился, пришлось из одного ствола стрелять.

Юрий удивленно поднял брови. Он прекрасно помнил, что Зотов палил по уткам из обоих стволов. Но это заметил не он один.

— Брешешь, Ляксандр Иваныч, я сам видел, как ты из обоих стволов стрелял, — предъявил свои претензии Максимов.

— И я, я то же видел, — подтвердил Вадик Долгушин. Астафьев в подтверждении тоже кивнул головой.

— Ну и что? — хмыкнул Зотов. — Палыча, какой пулей убило? Круглой, или турбинкой?

— Да нет, похоже, что пуля была с нарезкой, — признал Астафьев.

— А ствол с нарезкой только у тебя одного, — снова вынес приговор Максимов.

Зотов хотел что-то возразить, но в этот момент произошло событие, сильно изменившее ход всех событий. Погас свет. Теперь холл освещался только гаснувшим в камине огнем. Приглушено матерясь, охотники начали подбрасывать в огонь дрова, затем сторож Юра зажег свой мощный фонарь. Он же нырнул в одну из комнат коттеджа и вернулся с шандалом о шести свечах. После этого Штурман оделся, забрал фонарь и ушел, сказав напоследок: — Схожу к щитовой, посмотрю, у нас это или нет.

Пока он ходил, все остальные окончательно приперли к стенке Зотова.

— Ну, стрелял, ну и что?! В воздух я стрелял, в воздух! По уткам! Никак я в Палыча не мог попасть! — горячился он.

— Как это ты не мог? А кто ж тогда в него попал? У тебя единственный ствол нарезной, — не менее горячо напирал на него Васин. Начальника СМУ, похоже, заело то, что его по первоначалу так же приписали к убийцам хозяина базы, и он не мог простить чувство пережитого страха истинному виновнику гибели Сомова.

— Да кто сказал, что он погиб от нарезной пули?! — уже орал Зотов. — Ты, что ли это определил? Эксперт х…!

— Да, не п… ты! — Васин, забыв о том, что в двух шагах сидит женщина, окончательно перешел на мат. — Я ж не первый год охочусь. От ружейной пули дыры жуткие остаются, на выходе они с кулак получаются. А это аккуратная дырка, как раз как от нарезного оружия.

— Ну, это только экспертиза может решить, — примиряюще сказал Максимов, — пуля то осталась там.

— Вот! — обрадовался Зотов. — Вот достанут пулю в морге, тогда и посмотрим, с моего это ружья, или нет.

— Да, это точно, — признал Соленов, и посмотрел в сторону Астафьева. — У нас ведь делают такие экспертизы?

Тот был невозмутим, лицо оставалось бесстрастным. Тут вернулся сторож Юра. В руках он держал старинную подвесную керосиновую лампу, «Молнию».

— У нас все нормально, где-то на линии обрыв, — сообщил Штурман. Он взял мобильник Соленова, и за пять минут выяснил, что без света они остались надолго.

— Смыло опору ЛЭП чуть левее моста, — сообщил он, отдавая огорченному Соленову мобильник, — туда уже выехала ремонтная бригада, но работы там, как говорят, на несколько дней.

— И что они, ради нас они будут тянуть ЛЭП в такую погоду? — недоверчиво хмыкнул Вадик.

— Ради нас нет, — пояснил сторож, — но эта ЛЭП идет дальше километров на пятьдесят, как раз на правительственный санаторий «Утес». Там еще Ельцин лет пять подряд рыбачить приезжал. Так что сделать они сделают, вопрос только — когда?

Он устало сел, перевел дух. Вера тут же пододвинула ему чашку чая. Штурман с благодарностью кивнул, и добавил: — А дождь словно усиливается и усиливается. Я такого ливня в этих местах, что-то и не припомню.

— Ну, что, спать, наверное, пора, — предложил Соленов.

— Без света как-то тоскливо, — сморщилась Вера.

— Ты у меня, вроде, темноты не боишься, и дома при свете не спишь? — ехидно отозвался ее муж.

— Ну и что? Зато есть возможность всегда протянуть руку, нажать на кнопку, и будет свет. И сразу так хорошо. Уютно.

— А при свечах тебе что, нет никакой романтики? — с усмешкой спросил ее муж.

— Ага, романтика, в ночь после убийства… — она хотела добавить что-то еще, но удержалась.

— Ну, говори, говори, что хотела? — уже со злой улыбкой на устах спросил Зотов Веру.

— Да, иди ты! — и женщина решительно поднялась из-за стола.

— Ладно, — решил Астафьев. — Всем разойтись по своим местам, отбой. Итак, уже второй час ночи.

Когда уже все поднялись, оказалось, что один человек идти просто не в силах. Вадик Долгушин, весь вечер, безмерно налегавший на водку и пиво, был в состоянии хорошо обструганного бревна. Васину, Максимову и неизменному Юре Вертолетчику стоило большого труда поднять его и увести. А Астафьев обратился к единственной в их компании женщине.

— Вера, как вас по отчеству?

— Олеговна.

— Вера Олеговна, задержитесь на минутку, мне нужно задать вам один вопрос.

Последним коттедж Сомова с великой неохотой покинул, конечно, Зотов.

— Вера Олеговна, скажите, во время охоты вы все это время были на базе? — спросил Юрий.

— То есть? — не поняла она.

— Ну, вы были тут, пока мы охотились? На озеро не ходили, посмотреть на охотников, не уходили там, в луга, плести веночки?

Она засмеялась.

— Я не Офелия, чтобы веночки плести. Да и какие тут веночки в такую погоду? Вы меня подозреваете, что ли?

Юрий засмеялся, но потом кивнул головой.

— Мы подозреваем всех, пока не выясним алиби каждого. Так, где вы были все это время?

— Сначала посидела у себя в доме, потом вышла на улицу, тут Юра уже начал готовить дрова для мангала, мы разговорились. Он очень интересный собеседник, удивительно остроумный, и не пошляк. Сейчас это редкость, особенно среди бизнесменов. Там все такие жуткие пошляки.

— А он никуда не отлучался, особенно ближе к концу дня?

— Нет, я его практически видела весь вечер. Все время он мелькал то за окном, то за коттеджами. Потом, мы, вместе, камин разжигали, любил Пал Палыч после охоты у камина посидеть. Только вот, в этот раз ему не довелось у него погреться.

— Хорошо, идите.

Вера кивнула головой, и Астафьев отметил, что она в этом свете выглядела гораздо старше. Кроме того, у нее исчезла та чертовская искорка в глазах, что так привлекла его в первое мгновение их встречи.

Когда она ушла, Астафьев оделся, и вышел на улицу. Дождь по-прежнему лил, и это неприятно поразило капитана. Вздохнув, он отправился к сторожке Штурмана. Ветров размещался в небольшом вагончике, внутри оказавшийся гораздо больше, чем, снаружи. Сам сторож сидел за столом, и ужинал жареной картошкой с грибами.

— Не хотите покушать горяченького, капитан? — спросил он. Картошка выглядела весьма аппетитно, золотистая, а от черных, жареных опят запах стоял такой, что Юрий не смог отказаться.

— Можно и горяченького, — согласился он.

— А сто грамм? — предложил сторож.

— Давай, — решился следователь. — Картошка с грибами без ста грамм — это преступление.

Уже за ужином он задал вертолетчику главный вопрос.

— Слушай, тезка, а Сомова никто из пришлых не мог застрелить? Тут рядом никаких других охотников не было, никто не стоял? На протоке, например?

Ветров отрицательно покачал головой. Он налил еще по сотенке, и после того, как они выпили, пояснил: — Не могли они нигде мимо меня пройти. Сомов жук еще тот, он как базу эту приобрел, так первым делом подогнал экскаватор, и перекопал две плотины, с которых, минуя мост, сюда попадали охотники и рыбаки. Так что на машине сюда не доберешься, а на лодке слишком накладно из Кривова сюда идти. Последний рыбак прошел в Длинную протоку вчера вечером. Это я слыхал. Туда, — он показал пальцем, — вот оттуда я не слыхал, но они обычно сплавляются обратно уже на веслах. Тут хорошо рыбачить на подъемку, а ветер был как раз в эту сторону, попутный.

— А почему ты думаешь, что это рыбак, а не охотник?

— Выстрелов с той стороны не было. Жилья там тоже нет. А в такую погоду без надежного приюта околеть можно.